Серп и свастика: стилистика нацизма и сталинизма

Зиновий Зиник

Обозреватель "Пятого этажа"

Мемориал королевы Виктории в Лондоне украшен фигурами с серпом и молотом

Казалось бы сходство неоспоримо: военные парады и марши гимнастов, ликующие толпы и завывания громкоговорителей, патриотические плакаты и знамена, монументальные полотна, героические скульптуры рабочих и крестьян, серпы и молоты, орлы и свастика.

О параллелях в стиле и методах массовой пропаганды сталинизма и нацизма, общей для всех тоталитарных режимов, писали все либеральные мыслители – от Джорджа Оруэлла и Элиаса Каннети в 30-е годы до Мартина Эмиса и Орландо Файджеса в наши дни.

"Пакт Молотова-Риббентропа" был идеологической катастрофой лишь для тех, кто упорно верил в советский коммунизм как маяк всего человечества. Семьдесят лет спустя, когда история ужасов сталинизма, а не только гитлеризма, описана и каталогизирована во всех подробностях, сходство этих тоталитарных режимов стало общим местом. Более того, создается иллюзия, что подобный героически-патриотический стиль был уникальным лишь для этих двух режимов.

Но давайте взглянем на самую главную туристскую достопримечательность Лондона: что может быть дальше от идеологии нацизма или коммунизма, чем монумент королеве Виктории – напротив Букингемского дворца? Королева сидит на мраморном троне, окруженная четырьмя скульптурами. Мало кто из толпы туристов замечает, что из двух скульптур, смотрящих на королевский дворец, одна – это мускулистый мужчина с молотом, а другая – не менее статная женщина с серпом.

На мемориал ушло 2300 тон мрамора, и закончен он был в 1911. Я не возьмусь утверждать, что присутствие этого пролетария с молотом и крестьянки с серпом было влиянием Маркса (похороненного в Лондоне) на скульптора. Эти скульптурные элементы свидетельствуют о другом – о том, что мотивы, ставшие символами первого в мире пролетарского государства, не с неба упали. То же самое можно сказать об атрибутах фашизма.

Zeitgeist

Именно об этом мы и беседовали на "Пятом этаже" с Александром Меламидом из Нью-Йорка, одним из основателей (вместе с Виталием Комаром) движения соц-арт – пародии на социалистический реализм.

"В свете преступлений фашизма и коммунизма, все остальные страны хотят отмежеваться от того, что происходило в России и в нацистской Германии в то время", - говорит Меламид.

Советские и нацистские деятели искусства работали с одним и тем же материалом

Героизм и патриотизм, мифология войны, почвы и судьбы, как говорили тогда, все это было присуще всем государствам того времени. Вмешательство государства в дела искусства - тоже не прерогатива советской или фашистской системы – от Сталина до Муссолини: в 30-е годы американское правительство, в связи с экономическим кризисом, стало заказывать и оплачивать художникам монументальные проекты по оформлению вокзалов и площадей, почтовых отделений и государственных учреждений.

"Героически-националистический стиль не был изобретен, конечно, ни в Германии, ни в России, - продолжает Александр Меламид. - Начало его можно, пожалуй, проследить в северной Европе в начале двадцатого века, в основном в Бельгии - прославление труда, рабочего класса. Все государства Европы в то время работали в это время более ли менее в одном стиле".

То, что мы считаем уникально советским, было, на самом деле, веяньем времени, тем, что по-немецки называется Zeitgeist. Самый поразительный пример тому – мавзолей Ленина. Этот монумент - символ советской истории с мумией вождя в саркофаге – был воздвигнут в 1924 году, именно в ту эпоху, когда немецкими и британскими археологами был "переоткрыт" Египет с гробницей Тутанхамона.

Советский марш "Все выше и выше, и выше!" - эхо мелодий итальянских фашистов; но и мелодия Horst Wessel переходила из рук в руки, так сказать, от немецких коммунистов к фашистам и обратно, пока не стала нацистским гимном

Зиновий Зиник

Тогда по всей Европе прокатилась волна увлечения всем египетским – от дизайна одежды и мебели до архитектуры. И проект Щусева ленинского Мавзолея был лишь данью этой общеевропейской моде. Советский архитектор взял, так сказать, самое передовое у загнивающего Запада и выстроил святыню коммунизма по египетскому образцу.

Еще один хорошо известный пример в том же духе: легендарные сталинские небоскребы в советской столице. Они построены, конечно, по образцу нью-йоркских: делегации советских архитекторов в США буквально срисовывали американские высотки, чтобы потом выстроить их на российской почве.

Параллельные заимствования переносятся и на музыку: советский марш "Все выше и выше, и выше!" - эхо мелодий итальянских фашистов; но и мелодия Horst Wessel переходила из рук в руки, так сказать, от немецких коммунистов к фашистам и обратно, пока не стала нацистским гимном.

Хорошо известно, что свастика была экспроприирована нацистами у зороастрийцев.

Переписывание истории

Коллективистские тенденции в нацизме сближали его с философией коммунистического будущего

Прошлое того или иного культурного феномена забывается или намеренно переписывается, сочиняется или фальсифицируется. Как в свое время Сталин, мы переписываем прошлое, исходя из нужд в настоящем.

Так абстрактный экспрессионизм в Америке, завезенный в Нью-Йорк беженцами из нацистской Германии, был объявлен идеологами капитализма истинно американским искусством – протестом против тоталитарного искусства, ответом социалистическому реализму Сталина. Как выясняется сейчас из рассекреченных государственных архивов, абстрактный экспрессионизм окольно и побочными путями (без ведома самих художников) субсидировался благотворительными фондами, связанными с ЦРУ.

Эта идеологическая близость двух систем не должна затемнять разницы между ними. Все-таки коммунизм возник как идеология светлого будущего всего человечества, в то время как нацизм, с его ностальгией по германским мифам, обоготворял героическое прошлое и арийскую расу.

Социалистические коллективистские тенденции в нацизме сближали его, однако, с философией коммунистического будущего; в то время как Сталин, с жестом патриота обратившись к православной церкви во время Второй мировой войны, сумел вырастить мощный идеологический гибрид из российского прошлого и коммунистической утопии.

Я согласен с Меламидом, что подобную диалектику идей можно проследить в истории всех европейских стран двадцатого столетия. Однако лишь сталинизм и нацизм пропагандировали эти доктрины в государственном масштабе.

Все это ни в каком смысле не снижает артистических достижений того или иного стиля в искусстве. В конечном счете, египетские пирамиды были выстроены не самым либеральным из режимов в истории человечества, и мы, тем не менее, ими восхищаемся.