Прямая речь
1 ОКТЯБРЯ 2014
Илья Прилепский, экономист:
Хотя теоретически Центробанк может пойти на шаги, о которых писал Bloomberg, это противоречит его политике, так как ЦБ по-прежнему стремится к свободному определению курса рубля. В нынешних условиях эта идея выглядит достаточно странно, потому что объёмы оттока сейчас не такие, как были, например, в марте, когда за один день Центробанком было продано около 15 миллиардов долларов. У ЦБ есть более мягкие средства, чтобы регулировать движение капитала, не требующие подобных радикальных изменений.
Говорить о масштабном уходе от рыночной экономики в пользу мобилизационной сейчас не стоит. В частности, в сфере фискальной политики наступление такого рода новых моделей также удаётся сдержать, «бюджетное правило» сохранено. То есть в плане макроэкономики монетарная политика направлена на то, чтобы играть стабилизирующую роль, а не добиться какого-то краткосрочного повышения роста. И Центробанк, и Минфин пытаются сохранить прежний курс, направленный на обеспечение предсказуемой политики и создание нормальных условий для ведения частного бизнеса.
При каких обстоятельствах это может измениться, реально знают только в самом Центробанке. Но можно предположить, что в случае возникновения какой-то угрозы стабильности финансовой системы, связанной с резким уменьшением курса рубля, радикальное решение, о котором писал Bloomberg, возможно. Но на данный момент до этого ещё очень далеко.
Хотя теоретически Центробанк может пойти на шаги, о которых писал Bloomberg, это противоречит его политике, так как ЦБ по-прежнему стремится к свободному определению курса рубля. В нынешних условиях эта идея выглядит достаточно странно, потому что объёмы оттока сейчас не такие, как были, например, в марте, когда за один день Центробанком было продано около 15 миллиардов долларов. У ЦБ есть более мягкие средства, чтобы регулировать движение капитала, не требующие подобных радикальных изменений.
Говорить о масштабном уходе от рыночной экономики в пользу мобилизационной сейчас не стоит. В частности, в сфере фискальной политики наступление такого рода новых моделей также удаётся сдержать, «бюджетное правило» сохранено. То есть в плане макроэкономики монетарная политика направлена на то, чтобы играть стабилизирующую роль, а не добиться какого-то краткосрочного повышения роста. И Центробанк, и Минфин пытаются сохранить прежний курс, направленный на обеспечение предсказуемой политики и создание нормальных условий для ведения частного бизнеса.
При каких обстоятельствах это может измениться, реально знают только в самом Центробанке. Но можно предположить, что в случае возникновения какой-то угрозы стабильности финансовой системы, связанной с резким уменьшением курса рубля, радикальное решение, о котором писал Bloomberg, возможно. Но на данный момент до этого ещё очень далеко.
Прямая речь
29 ОКТЯБРЯ 2013
Михаил Бергер, экономический обозреватель:
Прогресс, конечно, есть, но не стоит путать прогресс с успехом, это разные вещи. Стало немного лучше, но, мне кажется, что страна, входящая в G20 и даже в G8, не должна располагаться в девятом десятке по качеству среды для бизнеса. Думаю, что пока что реальной возможности подняться на 20 место к 2018 году нет, если что-то радикально не поменяется. Улучшать то, что есть сейчас — бессмысленно, требуются детальные изменения, нужен по-настоящему независимый экономический суд, который при такой узкой монополизированной экономике невозможен, потому что давление крупных субъектов безусловно, нужна нормальная защита собственности, а этого пока нет. Необходимы совершенно элементарные перемены в устройстве страны — открытая конкуренция, уменьшение доли государства в экономике, которая только растёт, и так далее. Бессмысленно совершенствовать «запорожец». Но саму цель я поддерживаю, потому что цели ставить надо. Без них нет и реального движения, а есть просто дрейф по течению.
Евгений Ясин, научный руководитель университета «Высшая школа экономики»:
Я должен сказать, что, на мой взгляд, это никак не связано с пожеланием президента, если только не считать, что он обладает магической способностью портить инвестиционный климат других стран. Поскольку этого нет, я думаю, что всё-таки обстановка кризиса и усложнение ситуации в других государствах играли более существенную роль, чем улучшение инвестиционного климата в России. Я, честно говоря, не заметил больших улучшений, а когда вы имеете такой международный рейтинг, то перемещения в нём могут быть не связаны с тем, что происходит в том или ином государстве. И тем более такого рода революция не происходила в России. Напротив, я считаю, что у нас ситуацию по-прежнему не очень хорошая, и решение вопросов налаживания отношений между бизнесом и властью, бизнесом и бюрократией – это очень острая задача. Поэтому, я думаю, что этот скачок носит случайный характер и не обусловлен какими-то реальными действиями российских властей.
Для того чтобы он действительно произошёл, нужны, прежде всего, меры, которые привели бы к изменению в отношениях между органами правосудия, Следственным Комитетом, прокуратурой, органами Внутренних дел, судами — и бизнесом, с тем, чтобы взаимодействия были более здравые и соответствующие закону. Чтобы количество людей, которые сидят в тюрьмах или лагерях по обвинениям, связанным с нарушением предпринимательской деятельности, сокращалось. Я считаю, что это очень важный момент, и сегодня никаких шагов в эту сторону не предпринимается. Более того, я вижу прямое сопротивление таким изменениям. Ну а последняя акция, связанная с объединением судов, когда Арбитражный суд, имевший определённые преимущество в применении законодательства перед Верховным судом, теряет свои позиции, приводит к тому, что ситуация для бизнеса становится более сомнительной даже с рассмотрением гражданских дел. У меня на этот счёт никаких иллюзий нет, и я не считаю, что мы должны трактовать эти изменения как благоприятные для российского бизнеса.
Вообще, для российского государства с очень давних времён имитация заменяет реальные дела. Пока я не вижу реальных дел, а вот если они будут иметь место, то мы будем видеть их проявления не только в показателях Doing Business, но и в темпах экономического роста, повышении качества продукции, улучшении конкурентоспособности и так далее. Мы почувствуем. Пока этого нет.
http://www.ej.ru/?a=note&id=26169
Прогресс, конечно, есть, но не стоит путать прогресс с успехом, это разные вещи. Стало немного лучше, но, мне кажется, что страна, входящая в G20 и даже в G8, не должна располагаться в девятом десятке по качеству среды для бизнеса. Думаю, что пока что реальной возможности подняться на 20 место к 2018 году нет, если что-то радикально не поменяется. Улучшать то, что есть сейчас — бессмысленно, требуются детальные изменения, нужен по-настоящему независимый экономический суд, который при такой узкой монополизированной экономике невозможен, потому что давление крупных субъектов безусловно, нужна нормальная защита собственности, а этого пока нет. Необходимы совершенно элементарные перемены в устройстве страны — открытая конкуренция, уменьшение доли государства в экономике, которая только растёт, и так далее. Бессмысленно совершенствовать «запорожец». Но саму цель я поддерживаю, потому что цели ставить надо. Без них нет и реального движения, а есть просто дрейф по течению.
Евгений Ясин, научный руководитель университета «Высшая школа экономики»:
Я должен сказать, что, на мой взгляд, это никак не связано с пожеланием президента, если только не считать, что он обладает магической способностью портить инвестиционный климат других стран. Поскольку этого нет, я думаю, что всё-таки обстановка кризиса и усложнение ситуации в других государствах играли более существенную роль, чем улучшение инвестиционного климата в России. Я, честно говоря, не заметил больших улучшений, а когда вы имеете такой международный рейтинг, то перемещения в нём могут быть не связаны с тем, что происходит в том или ином государстве. И тем более такого рода революция не происходила в России. Напротив, я считаю, что у нас ситуацию по-прежнему не очень хорошая, и решение вопросов налаживания отношений между бизнесом и властью, бизнесом и бюрократией – это очень острая задача. Поэтому, я думаю, что этот скачок носит случайный характер и не обусловлен какими-то реальными действиями российских властей.
Для того чтобы он действительно произошёл, нужны, прежде всего, меры, которые привели бы к изменению в отношениях между органами правосудия, Следственным Комитетом, прокуратурой, органами Внутренних дел, судами — и бизнесом, с тем, чтобы взаимодействия были более здравые и соответствующие закону. Чтобы количество людей, которые сидят в тюрьмах или лагерях по обвинениям, связанным с нарушением предпринимательской деятельности, сокращалось. Я считаю, что это очень важный момент, и сегодня никаких шагов в эту сторону не предпринимается. Более того, я вижу прямое сопротивление таким изменениям. Ну а последняя акция, связанная с объединением судов, когда Арбитражный суд, имевший определённые преимущество в применении законодательства перед Верховным судом, теряет свои позиции, приводит к тому, что ситуация для бизнеса становится более сомнительной даже с рассмотрением гражданских дел. У меня на этот счёт никаких иллюзий нет, и я не считаю, что мы должны трактовать эти изменения как благоприятные для российского бизнеса.
Вообще, для российского государства с очень давних времён имитация заменяет реальные дела. Пока я не вижу реальных дел, а вот если они будут иметь место, то мы будем видеть их проявления не только в показателях Doing Business, но и в темпах экономического роста, повышении качества продукции, улучшении конкурентоспособности и так далее. Мы почувствуем. Пока этого нет.
http://www.ej.ru/?a=note&id=26169
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.